Стёртые грани, стёртые лики. Как возрождается Никольский храм в Каге

11 марта 2022 года

Рождество в селе Кага будут встречать с особым чувством и особой радостью. Дело в том, что за два летних месяца в храме села Кага произошли преобразования, которые не случались здесь со дня передачи святыни верующим (а произошло это, кажется, в конце девяностых прошлого столетия).

Я приехал в Кагу на автобусе, вышел на остановке и сразу посмотрел на пригорок, где возвышается Никольский храм. Мысленно дорисовываю купола и колокольню...

Рискну предположить, что такого храма больше нет нигде в нашей России. Это совсем не типовой проект.

Поднимаюсь к центральным вратам, и — ба! Вся территория возле паперти и дорожки вокруг храма выложены тротуарной плиткой, причем весьма необычной (позже мне пояснили, что это жесткая резина с керамическими вставками). Очень красиво! Иду на могилу Ивана Татаринова, основателя кагинского храма. Там установлен новый металлический крест.

Личность в истории

Иван Асафович — один из управленцев Кагинского завода. Вместе со шведским инженером Мюнцингом в XIX веке построил в Каге новую домну, больницу для рабочих и школу. А еще разбил сад на каменистом грунте, где посадил все имеющиеся на Южном Урале виды деревьев. Последним его делом было строительство кагинского храма.

Умер Иван Татаринов в 1899 году.

На храме новые кровля и водостоки, впрочем, раньше их, кажется, не было вовсе, а если и были, то не везде. Вода с небес лилась по стенам, попадала в подвал.

Храм величественный! Люди, приезжающие в Кагу или на туристические базы, расположенные рядом, говорят, что таких храмов нигде и никогда не видели. Именно поэтому я предположил, что кагинская святыня — единственная в своем роде. Захожу внутрь. Служба еще не началась, народ потихоньку собирается.

В кагинском храме три исторических престола. Сейчас службы идут в приделе апостолов Петра и Павла. Раньше все это пространство было ограждено от центрального храма глухой дощатой стеной. Недавно настоятель храма отец Виталий Новокрещенов с помощью спонсора установил между приделами стеклянную перегородку, теперь во время службы можно обозревать центральную часть, где сохранились фрески. Этакая сопричастность к истории.

Но самое главное — в центральном храме появились иконостас и паникадила. А еще отремонтировали пол, теперь чугунные плиты остались лишь при входе в церковь, в остальной части исторический чугун растащили после закрытия Никольского храма в тридцатые годы, теперь там деревянное покрытие (кстати, тоже отремонтированное).

Новый иконостас появился и в приделе Иоанна Богослова. Ну это ли не чудо?! За два месяца — два иконостаса! Отсюда убрали все стройматериалы, копившиеся десятилетиями. Наконец храм стал храмом, перестал напоминать склад или сарай.

Спрашиваю батюшку, кто этот благодетель, который решил восстанавливать святыню. Но отец Виталий молчит. Оно и верно. В Евангелии сказано: «Бог, видя тайное, воздаст тебе явно».

В деле восстановления храма батюшка лишь советник: все средства идут непосредственно подрядной организации, которую нанимает сам спонсор. А еще я узнал, что для возрождения колокольни и куполов требуется спецпроект.

Сделаю отступление. Некоторые элементы новых иконостасов подарила кагинскому храму матушка Моисея, настоятельница Бугабашского монастыря, что в Бакалинском районе нашей республики. Дело в том, что в мирской жизни матушка носила имя Светлана, в 90-е уехала из родного Стерлитамака в Кагу, где помогала в открытии молитвенного дома (тогда в Никольском храме еще располагался клуб). Она ходила по домам и звала людей на службы. Жила очень трудно. Я думаю, что первый приход в Каге образовался во многом благодаря ей. Теперь игуменья Моисея продолжает помогать кагинскому храму.

Начинается служба. Я считаю прихожан. Из семнадцати человек шесть — мужчины (вместе со мной). Надо отметить, что русская церковь — это сплошные белые платочки: среди верующих в основном женщины. А здесь почти половина — мужики. Если взять в процентном соотношении (число прихожан к общему населению), то выйдет куда больше, чем в Белорецке, примерно раз в пять. Впрочем, после службы мои радужные мысли с подсчетами и пропорциями невольно омрачает отец Виталий:

— Это просто много людей из Авзяна приехали, там священник ушел в отпуск. А в Каге человек пять-шесть на службе. И это в основном магнитогорцы.

Увы, Кага постепенно превращается в дачный поселок. Почему «увы»?

Хотелось бы, чтобы здесь сохранился старинный кагинский говор с растягиванием гласных на конце слов, чтобы развивалось сельское хозяйство, как было раньше, в советские времена, когда лежащие в дорожных лужах свиньи не давали проезда грузовым машинам, поэтому шоферы не любили ездить через это село. Чтобы Кага, в конце концов, являла собой уголок русской патриархальности и самобытности...

Магнитогорцы приезжают сюда отдыхать. Они скупают дома, обшивают их сайдингом, обносят евроштакетником дворы, сеют газонную травку в огородах, ставят беседки с мангалами. Быть может, я слишком категоричен, ведь именно магнитогорцы во многом и помогают восстанавливать храм.

Я запросто могу определить по лицам, вернее, по взглядам, сельский это человек или городской. У жителей мегаполисов в глазах равнодушие и некоторая усталость.

Крестьяне смотрят всегда настороженно, с некоторой угрюминкой. Особенно это касается жителей уральских поселений, где работали горные заводы, труд на них был настоящей каторгой.

Даже платки перед тем, как идти в храм, сельская и городская женщины повязывают по-разному. Я давно это приметил. Городская барышня слегка накидывает платок на голову, приспускает на затылок, чтобы впереди обнаружилась челка, а концы воздушно раскидывает по плечам... Сельская бабонька подвязывает платок на затылке, под подбородком или наглухо обматывает вокруг шеи. И никаких тебе челок.

А может, я излишне фантазирую, и грань между городом и деревней давно стерта? Это касается и платков, и взглядов, и всего остального? Впрочем, расскажу об этом в конце публикации.

Отец Виталий знакомит меня с Надеждой Обуткиной. Надежда Львовна преподает в одной из магнитогорских школ. Тонкая, хрупкая, интеллигентная душа.

— Мы сначала в Узяне дом сняли, — рассказывает она. — А потом нас пригласили на службу в кагинский храм. Приехали сюда с мужем и обомлели. Какой величественный! Мы решили, что дом надо покупать только в Каге. Теперь все выходные мы здесь. Отец Виталий — замечательный священник. Вокруг него формируется приход, к нему можно подойти с любым вопросом...

Я выхожу в центральный храм. Холодно. Зато какую божественную, теплую благодать источают полустертые лики святых на стенах и в потолочной части храма.

Некоторые образы настолько неясно выражены, что трудно определить, что это за святой. Эти фрески были освобождены от штукатурки еще в советское время. И сделал это Иван Антонович Лисовский, бывший директор сельского Дома культуры. Представьте: в советские годы коммунист Лисовский спасал церковные фрески. Теперь отец Виталий мечтает возродить настенную роспись полностью и уже нашел реставратора.

Служба в кагинском храме тихая, неторопливая и плавная. Гудит печка. Позже батюшка рассказал, что это уникальное техническое изобретение какого-то профессора.

Закинул в нее охапку дров — и печь греет беспрестанно шесть — восемь часов. КПД огромный. Дрова не горят, а тлеют.

Спонсоры отремонтировали центральные исторические ворота, установили новые двери в приделах храма. Есть задумка вставить новые окна с сохранением исторического орнамента, который сейчас можно видеть на оконных решетках.

Спрашиваю батюшку: трудно ли быть сельским священником?

— Меня Бог привел в этот храм, и я служу, — отвечает он.

Вместо послесловия

Вышел на остановку, гляжу — три девицы идут по центру села и курят. Все-таки грань между городом и деревней стерта напрочь! Правда, не там, где надо бы.

Интересно, а как эти девицы, у которых такие длиннющие ногти, коров доят? Или нет уже никаких коров?..

Жду автобус и вспоминаю, как тридцать лет назад после службы в армии я приехал в Кагу. Местные жители поразили меня тогда своей неторопливостью, умением слушать и дотошной крестьянской практичностью. Все женщины и девушки были закутаны в шали и выглядели старше своих лет…

На своей «Ниве» мимо едет директор местного хозяйства Михаил Засов, останавливается, зовет в гости на чашку чая. Я делюсь с Михаилом Дмитриевичем мыслями о стертых гранях. Он тут же реагирует:

— Стирали грань между городом и деревней. В итоге стерли саму деревню…

Автор: Игорь КАЛУГИН (фото автора)

Фотогалерея

Вернуться к списку новостей